Вроде бы банальное правило для всех врачей, которое вдалбливается еще с первого курса медицинского института. Но к сожалению, далеко не все его придерживаются. Расскажу три истории: одна про неврологов, две другие «мои».
И наш пришедший на консультацию заведующий быстро всё нашел. Как обычно, начав с осмотра головы, затылочных и надключичных узлов, он дошел до молочных желез, в одной из которых выявил плотное практически безболезненное образование. При пункции – злокачественные клетки. Пациентку отправили к онкологам с готовым диагнозом. А так наша больница выглядела бы бледно.
Хотите верьте, хотите – нет, но я поступил так, как не поступал ни разу ни до этого, ни после. Я не пошел смотреть пациента, а попросил позвонить дежурному терапевту. Всё-таки боли за грудиной – это к нему: «Я то здесь зачем?» Видимо, в тот день я особо вымотался и заснуть мне дали совсем недавно. Точно уже не помню. А наутро с удивлением узнал, что пациента тот самый дежурный терапевт (он же реаниматолог) забрал в реанимацию с подозрением на тромбоэмболию легочной артерии.
Оказалось, что лежал он там с тромбофлебитом поверхностной вены на бедре и, видимо, небольшой тромб оторвался, и залетел в легочную артерию. Через несколько часов приехавший сосудистый хирург выполнил пациенту кроссэктомию – пересек большую подкожную вену у места её впадения в бедренную. Это гарантировало, что тромбы уже никак не попадут в глубокие вены, а оттуда с током крови и в легочную артерию. А мне было очень стыдно, что я не пошел смотреть пациента, и, сделав определенные выводы, так больше никогда не делал.
Говоря простым языком: в артериях нижних конечностей образовались атеросклеротические бляшки и дважды в год такие пациенты получают курс лечения, чтобы «хуже не стало». Обезболивание, разжижение крови и тому подобное – курс такой занимает 10 дней. Выполняют наш план койко-дней, да и им вроде немного легче становится.
Я при знакомстве с пациентом всегда осматриваю его целиком, а не только то, что болит. Даже если он лежит у меня дважды в год на протяжении нескольких лет, а я помню его имя-отчество. То есть слушаю легкие, пальпирую живот, разговариваю про физиологические отправления. И смотрю, конечно же, ноги.
Начинает мне этот пациент предъявлять жалобы на живот: то изжога, то отрыжка, то боли в животе, и аппетита совсем нет. «Похудел?» – «Да, килограмм на 10 за последнее время». ФГДС делал давно, не обследовался. По анализам всё неплохо. Да и не старый совсем, лет 60.
К сожалению, в медицине не совсем всё так, как должно быть. Вот поступил он ко мне с облитерирующим атеросклерозом, а я заподозрил у него рак желудка. Очень уж было похоже. По правилам нужно было его пролечить в течение 10 дней от «основного» заболевания (с чем он лежит) и отправить его с выпиской в поликлинику, где рекомендовать пройти ФГДС амбулаторно.
Потому что при проверке истории болезни от страховой компании эксперт спросит: «А зачем вы пациенту с облитерирующим делали ФГДС? В каком стандарте это есть»? И окажется прав! А отправить его в поликлинику – это сильно пролонгировать постановку диагноза. Пока он дойдет до поликлиники к терапевту, та его направит к гастроэнтерологу, та запишет на ФГДС. Везде очереди. А если он не пойдет к терапевту?
В общем, я поступил так, как делаю это обычно – по совести. «Если что – просто вырву анализ из истории болезни, чтобы его никто не видел», подумал я. В дневниках пока не стал отражать свои мысли. Так как очередь в эндоскопический кабинет была на несколько дней вперед, я начал с УЗИ органов брюшной полости. Каких-то отдаленных метастазов выявлено не было, но доктору не понравился его желудок. Конечно, по этому исследованию о состоянии данного органа судить сложно, но я только больше уверился в необходимости ФГДС.
А на ФГДС, к сожалению, нашли то, о чём я думал – тотальный рак желудка. Прооперировали его в онкодиспансере спустя небольшое время. К сожалению, там оказалась неоперабельная опухоль. Кажется, опухоль врастала в поджелудочную железу на большом протяжении, но подробностей я уже не помню.
Вот такая грустная история. Начмед потом хвалил меня за проявленную бдительность, а заведующий приводил в пример на последующем через несколько месяцев разборе по запущенным случаям. Победителей не судят? Видимо, да. Хоть и победа оказалась так себе.
Но обычно терапевту нужны какие-то дообследования. Например, суточный монитор ЭКГ или артериального давления. Вот это уже в условиях нашего отделения не положено – либо в поликлинике, либо в кардиологии. Но туда положат только по показаниям, просто для обследования – нет.
А вот для обследования и создана поликлиника. Дело в том, что в хирургическом стационаре в идеале должны только оперировать либо заниматься экстренными больными – не отвлекаясь на плановые обследования. Приходить пациент должен из поликлиники уже полностью обследованным. Вот такое разделение.
Надеюсь, статья показалась вам интересной. Дайте пожалуйста обратную связь в комментарии. И подписывайтесь на мой канал в Telegram – там ещё больше историй из жизни врача хирурга.
Первая история
Около года назад в неврологическое отделение нашей больницы поступила пациентка с выраженными болями в спине. Не старая еще женщина лет 55-ти. На фоне проводимого лечения – без особого улучшения, при обследовании (кажется, даже до МРТ дошли) - метастазы в позвоночник. А первичной опухоли не видят. Сделали рентген легких, гастроскопию, еще что-то - ничего, всё чисто. Что в таких случаях делают неврологи (терапевты)? Правильно, зовут хирургов.И наш пришедший на консультацию заведующий быстро всё нашел. Как обычно, начав с осмотра головы, затылочных и надключичных узлов, он дошел до молочных желез, в одной из которых выявил плотное практически безболезненное образование. При пункции – злокачественные клетки. Пациентку отправили к онкологам с готовым диагнозом. А так наша больница выглядела бы бледно.
Вторая история
Произошла она на дежурстве. Около трех часов ночи меня разбудил звонок от постовой сестры одного из отделений: «Молодой человек пошел в туалет, где ему стало плохо, появились боли за грудиной».Хотите верьте, хотите – нет, но я поступил так, как не поступал ни разу ни до этого, ни после. Я не пошел смотреть пациента, а попросил позвонить дежурному терапевту. Всё-таки боли за грудиной – это к нему: «Я то здесь зачем?» Видимо, в тот день я особо вымотался и заснуть мне дали совсем недавно. Точно уже не помню. А наутро с удивлением узнал, что пациента тот самый дежурный терапевт (он же реаниматолог) забрал в реанимацию с подозрением на тромбоэмболию легочной артерии.
Оказалось, что лежал он там с тромбофлебитом поверхностной вены на бедре и, видимо, небольшой тромб оторвался, и залетел в легочную артерию. Через несколько часов приехавший сосудистый хирург выполнил пациенту кроссэктомию – пересек большую подкожную вену у места её впадения в бедренную. Это гарантировало, что тромбы уже никак не попадут в глубокие вены, а оттуда с током крови и в легочную артерию. А мне было очень стыдно, что я не пошел смотреть пациента, и, сделав определенные выводы, так больше никогда не делал.
Третья история
Закончу по поводу внимательного осмотра третьей историей. Произошло это около 1.5 лет назад. Поступил ко мне в палату плановый пациент с облитерирующим атеросклерозом для курса противорецидивного лечения, направлен из поликлиники.Говоря простым языком: в артериях нижних конечностей образовались атеросклеротические бляшки и дважды в год такие пациенты получают курс лечения, чтобы «хуже не стало». Обезболивание, разжижение крови и тому подобное – курс такой занимает 10 дней. Выполняют наш план койко-дней, да и им вроде немного легче становится.
Я при знакомстве с пациентом всегда осматриваю его целиком, а не только то, что болит. Даже если он лежит у меня дважды в год на протяжении нескольких лет, а я помню его имя-отчество. То есть слушаю легкие, пальпирую живот, разговариваю про физиологические отправления. И смотрю, конечно же, ноги.
Начинает мне этот пациент предъявлять жалобы на живот: то изжога, то отрыжка, то боли в животе, и аппетита совсем нет. «Похудел?» – «Да, килограмм на 10 за последнее время». ФГДС делал давно, не обследовался. По анализам всё неплохо. Да и не старый совсем, лет 60.
К сожалению, в медицине не совсем всё так, как должно быть. Вот поступил он ко мне с облитерирующим атеросклерозом, а я заподозрил у него рак желудка. Очень уж было похоже. По правилам нужно было его пролечить в течение 10 дней от «основного» заболевания (с чем он лежит) и отправить его с выпиской в поликлинику, где рекомендовать пройти ФГДС амбулаторно.
Потому что при проверке истории болезни от страховой компании эксперт спросит: «А зачем вы пациенту с облитерирующим делали ФГДС? В каком стандарте это есть»? И окажется прав! А отправить его в поликлинику – это сильно пролонгировать постановку диагноза. Пока он дойдет до поликлиники к терапевту, та его направит к гастроэнтерологу, та запишет на ФГДС. Везде очереди. А если он не пойдет к терапевту?
В общем, я поступил так, как делаю это обычно – по совести. «Если что – просто вырву анализ из истории болезни, чтобы его никто не видел», подумал я. В дневниках пока не стал отражать свои мысли. Так как очередь в эндоскопический кабинет была на несколько дней вперед, я начал с УЗИ органов брюшной полости. Каких-то отдаленных метастазов выявлено не было, но доктору не понравился его желудок. Конечно, по этому исследованию о состоянии данного органа судить сложно, но я только больше уверился в необходимости ФГДС.
А на ФГДС, к сожалению, нашли то, о чём я думал – тотальный рак желудка. Прооперировали его в онкодиспансере спустя небольшое время. К сожалению, там оказалась неоперабельная опухоль. Кажется, опухоль врастала в поджелудочную железу на большом протяжении, но подробностей я уже не помню.
Вот такая грустная история. Начмед потом хвалил меня за проявленную бдительность, а заведующий приводил в пример на последующем через несколько месяцев разборе по запущенным случаям. Победителей не судят? Видимо, да. Хоть и победа оказалась так себе.
Послесловие
Совсем немного напоследок о порядках. Вы могли подумать: «Как же можно не обследовать пациента по другой патологии, а лечить только основную?» Вопрос достаточно спорный, но постараюсь немного внести ясности. Во время лечения в стационаре возможны консультации смежных специалистов. Скажем, «нашего» пациента можно было бы показать терапевту. Например, при жалобах на ИБС или артериальную гипертонию.Но обычно терапевту нужны какие-то дообследования. Например, суточный монитор ЭКГ или артериального давления. Вот это уже в условиях нашего отделения не положено – либо в поликлинике, либо в кардиологии. Но туда положат только по показаниям, просто для обследования – нет.
А вот для обследования и создана поликлиника. Дело в том, что в хирургическом стационаре в идеале должны только оперировать либо заниматься экстренными больными – не отвлекаясь на плановые обследования. Приходить пациент должен из поликлиники уже полностью обследованным. Вот такое разделение.
Надеюсь, статья показалась вам интересной. Дайте пожалуйста обратную связь в комментарии. И подписывайтесь на мой канал в Telegram – там ещё больше историй из жизни врача хирурга.
